Исторически сложилось так, что религиоведение, в качестве научной дисциплины, в университеты на постсоветском пространстве пришло на смену так называемому «научному атеизму».
Сама идея перехода от ангажированного предвзятого обслуживания существующей идеологии к безпристрастному, объективному, действиельно научному исследованию религии как значимого культурно-исторического феномена, выполняющего фундаментальную экзистенциальную и психологическую роль в жизни человечества, чисто теоретически является, бузусловно, позитивной.
Однако ее реальное воплощение в силу ряда обстоятельств оставляет желать лучшего. Среди них на первом месте находится фактор дефицита квалифицированных кадров, обладающих соответствующей компетенцией.
Разумеется, ни в коем случае нельзя инкриминировать проблему недостаточной компетенции самим специалистам, поскольку до сих пор не налажена эффективная технология переподготовки, которая смогла бы в короткое время элиминировать из сознания специалистов годами внедряемые туда марксистские установки. Несмотря на остроту проблем чисто технического порядка, нас в рамках данной статьи будут интересовать проблемы преимущественно философско-методологического толка.
Начнем с того, что сам термин «религиоведение» чрезвычайно широк по своему содержанию. Следствием этого становится возможность подведения под него таких различных по своему направлению курсов исследования как социология религии, психология религии, история религии, феноменология религии и т.д.
И поскольку не существует единого методологического каркаса иерархического размещения перечисленных дисциплин, зачастую имеет место конфликт притязаний на большую значимость, что осложняет процедуру когеренции данных этих дисциплин в унитарную концептуальную картину.
Признавая за религиоведением статус комплексной дисциплины, представляющей собой как бы средоточение междисциплинарных (исторических, культурологических, антропологических, философских и прочих) ракурсов, следует поставить принципиальный вопрос об органичности, конгруэнтности этого комплекса. Или, если подходить к проблеме с другой стороны, следует поставить вопрос о возможном эклектическом (что недопустимо) характере религиоведения.
На наш взгляд, одной из главных опасностей, дезорганизующей религиоведение как подлинно научное направление, является пережиток агрессивно-атеистической идеологии, оставшейся в наследство от кондового позитивизма XIX века, который подспудно протаскивается в религиоведение в виде превращенных форм и занимает положение исследовательского подхода, равного наряду со всеми прочими.
Отличительной особенностью такого подхода можно назвать склонность третирующим образом определять религию как некую исторически неполноценную форму мировоззрения, которая якобы со временем должна уступить место более совершенным формам научного взгляда на мир. Ошибка, на наш взгляд, кроется в том, что здесь имплицитно предполагаются отношения борьбы, соперничества, конкуренции между религией и наукой, в то время как авторитетные исторические свидетельства ориентируют нас на более корректную оценку этих отношений как взаимодополнительных (Кант: «Знания без веры – безнравственны») или по крайней мере параллельных. Как говорил кардинал Бароний, «Библия рассказывает нам, как взойти на небеса, а не как они устроены».
Не менее негативной по своим интенциям и последствиям крайностью является неуместная в вузе пропаганда религиозного мировоззрения под видом его изучения; при этом сравнительное религиоведение, бывает, превращается в демонстрацию превосходства одной религии над другой, что прямо противоречит установке толерантности, под знаком которой существует современный цивилизованный мир.
Затяжная история конфронтации между наукой и религией по множеству общественно-значимых вопросов должна прерваться в XXI веке перед лицом глобального культурного кризиса (соперники вынуждены объединиться перед лицом общего врага).
Можно долго спорить о природе этого кризиса, полагать его циклическим повторением, исторической закономерностью или беспрецедентным событием, однако сам факт его реальности не должен ставиться под сомнение. Уже в конце XX века, остро ощущая нерв назревающих проблем, французский историк идей Мишель Фуко проницательно заметил: «Человек, каким мы его знали, в скором времени исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке».
В свете вышеназванных обстоятельств важно понять, что религиоведение сегодня представляет собой весьма перспективное направление гуманитарной мысли, обладающее не только достоинством научно-исследовательской направленности, но и эвристикой культуро-образующего потенциала. Ведь в современной культуре радикально меняется само существо религии, характер религиозного сознания, формы религиозной жизни, место и роль религии в жизни индивидов, человеческих общностей и обществ.
Как отмечает Л.Н. Митрохин, «создается впечатление, что в современном «обезбоженном» мире формируется новый тип религиозности, обнаруживающий себя в появлении многочисленных нетрадиционных религий, в растущем интересе к идеям космизма и различным формам эзотерического знания, к возрождению архаических религиозных образований в качестве символов национальной духовности и государственности, противостоящих глобальной экспансии западной массовой культуры».
Не вдаваясь в подробности анализа причин подобных трансформаций религиозного сознания, отметим в общем только то, что, по всей видимости, традиционные религии не смогли дать удовлетворительный ответ на вызов проблемы «смерти Бога», о которой говорил Ницше и продолжают говорить постмодернисты. Иными словами, люди возлагают вину за ощущение богооставленности на представителей традиционных религий и поэтому обращаются к нетрадиционным формам богоискательства (космизм, эзотерика, гнозис).
Важно понимать, что это не новый тип религиозности, а попытки адаптировать к изменившимся духовным условиям современной жизни древние, когда-то маргинализованные религиозные формы, которые сегодня обретают второе дыхание. Можно сказать, что религиозные искания человечества никогда не прекращались, что словно бы врожденная религиозная потребность ищет своего удовлетворения в новых системах верований, если старые перестают быть релевантными.
Перед современным религиоведением встает сложная задача дать качественно иной анализ тех глубинных сдвигов, происходящих в культуре и в сознании, которые ведут людей к объединению не на пути к единому Богу, а по сегрегационному принципу крови, национальности или совокупности символических действий.
В связи с усложнением религиозного сознания, религиоведение должно включить в арсенал своих средств методы косвенного опосредованного анализа, например, через изучение взаимосвязи современных процессов в искусстве (литературе, кино и т.д. ) и находящимся под их влиянием религиозным сознанием.
На наш взгляд, именно религиоведение может стать сегодня тем спасительным мировоззренческим резервуаром, который станет основой формирования толерантности, навыков веротерпимости в мозаичной структуре современного общества.
Религиоведение позволяет получить объективную, лишенную субъективности и иррациональности оценку феномена религии как важной компоненты современной духовной картины мира.
Б. КАРИПБАЕВ,
доктор философских наук,
профессор кафедры философии и теории культуры
Карагандинского университета им. Е.А. Букетова
