Работа с осужденными за экстремизм и терроризм имеет специфику и является одним из основных направлений противодействия радикализации контингента осужденных.
Какова текущая ситуация и как эффективно проводится реабилитационная работа в системе уголовно-исполнительной системы мы поговорили с руководителем Центра анализа и развития межконфессиональных отношений Павлодарской области Гульназ Раздыковой.
– Уважаемая Гульназ Максутовна, каковы результаты реабилитации осужденных за экстремизм и терроризм у нас в стране?
– За последние годы система реабилитации этой категории осужденных претерпела положительные изменения. По данным Комитета уголовно-исполнительной системы МВД более 300 человек в 2019 году успешно прошли процесс реабилитации.
Это свидетельствует о том, что безусловно в данной работе есть позитивные моменты, однако, чтобы добиться более высоких результатов нам стоит, засучив рукава продолжить работу в данном направлении.
– Вопросы проведения реабилитационной работы стала одним из ключевых моментов на различных диалоговых площадках, с чем это связано?
– Чем меньше осужденных, тем эффективнее политика государства. Поэтому вопросы повышения эффективности методики реабилитации и ресоциализации осужденных за религиозный экстремизм и терроризм в нашей стране актуальны как никогда.
В казахстанских тюрьмах по данным МВД содержатся около 700 сторонников деструктивной идеологии, не считая осужденных в текущем году граждан, которые участвовали в составе террористических организации в Сирии и Ираке.
Это довольно внушительная цифра, все это требует от сотрудников Комитета УИС проводить комплексную работы по искоренению радикальных идеологий в сознании заключенного, а также возможности вербовки новых членов террористической организации на территории исправительных учреждений, посредством привлечения квалифицированных теологов и психологов.
Мы с вами работаем с последствиями радикализации, когда человека привлекают к уголовной ответственности, с точки зрения общественности – это проигрыш всех институтов гражданского общества.
– Какие вы можете дать рекомендации при проведении реабилитационной работы для специалистов занятых в данной сфере?
– Как практик могу вам сказать, что в последние годы реабилитация стала прогнозируемой. «Они знают вопросы, мы знаем ответы».
Реабилитационная работа должна быть комплексной, только тогда возможно достижение конечных результатов.
Сама по себе психологические методы не панацея от радикализации. Мы должны четко понимать, что без идеологической работы, дерадикализация осужденного невозможна.
Прежде всего специалистам надо избегать моментов, когда осужденные целенаправленно используют возможность реабилитации для различных манипуляций, шантажа, самоутверждения и т.д.
Осужденные за экстремизм и терроризм, это не уголовники в классическом понимании. Потому что у них иная мотивация, нет выгоды в совершенных ими преступлениях, мотивы там другие, можно рассматривать их мотивацию как «преступления ненависти», логика их мышления такова «я тебя ненавижу, поэтому сделаю тебе зло, отберу имущество или даже убью», «я имею право вас ненавидеть, потому что вы кафиры, вероотступники». Вокруг этих нехитрых схем выстраивается все жизненные предпочтения экстремиста.
– Каковы особенности мотивационно-потребностной сферы личности осужденного?
– Мотивация у них у всех идеологическая, а причины радикализации могут быть психологического, социального, личностного характера.
Однако надо понимать, что сфера потребностей, осужденных за экстремизм отличается от других уголовников. Например, у них наблюдается нарушение равновесия между материальными и духовными потребностями, перемещение центра тяжести на удовлетворение духовных потребностей. Как показывают интервью, многие из осужденных до тюрьмы не были социализированы, они были безразличными к общественным потребностям, мало читали художественную литературу, безразличны к научным знаниям, особых успехов в учебе также не проявляли. Когда спрашиваешь их о прошлом, их воспоминания рыхлые, эмоционально тусклые, нет привязанностей и увлечений.
Во-вторых, я заметила, что у многих у них есть криминальное прошлое, либо были проблемы с законом, либо стояли на учете в ОДН полиции. Согласно виктимологии, они рано или поздно бы оказались в колонии. Радикализация в этом плане ускорила этот процесс. Они привыкли удовлетворять свои потребности за счет общества или других лиц. Доминирование эгоистических наклонностей характеризует личность террориста.
В-третьих, они не приучены к системному труду, их порывы к труду или учебе недолгие и не стойкие. В условиях изоляции они могут избегать трудового воспитания и по религиозным соображениям. Ищут легкие источники дохода, не требующих ни умственных, ни физических усилий.
– Попадание в места лишения свободы на долгий срок должно вызвать у заключенных апатию и понизить активность. Однако получается наоборот, они становятся религиозными лидерами. В чем феномен?
– Ведущая потребность осужденных экстремистов – потребность быть не таким как они, т.е. демонстративный вид поведения. Иногда экстремисты рассматривают лишение свободы как искупление от земных грехов или мученичество за религию, апеллирую историями сподвижников Пророка.
Поэтому такие люди попадая в другую среду, не теряют интереса к жизни, а наоборот у многих осужденных велика потребность в получении признания, в повышении своей значимости. Они стремятся продемонстрировать свои достоинства, быть на виду, подчеркнуть свою исключительность, ценность и неповторимость. Однако это стремление иногда принимает извращенную форму.
Например, нарушать режим в колонии, провоцировать своим поведением сотрудников УИС или вербовать других осужденных.
– Проводится ли другая работа помимо реабилитационной работы с осужденными?
– Безусловно. Последние пять лет мы активно начали работать с осужденными так называемыми «сетевыми экстремистами», это те, кто сидит в соцсетях, слушает лекции иностранных проповедников, в т.ч. по незнанию пропагандирует идеологию экстремистских организаций.
Внешне они не выделяются из общей среды, однако их религиозные знания поверхностны ввиду их необразованности, а все знания они получают из различных каналов и сообществ, преимущественно ультрарадикального направления.
Однако мы должны четко понимать, что сетевая радикализация на сегодняшний день самая опасная во всем мире. Именно такая категория людей зачастую становятся средой, из которой ведется вербовка в ряды экстремистских и террористических организаций.
Если апеллировать статистикой, то условных жертв их деятельности намного больше, чем мы можем себе представить. Например, многие выехавшие в Сирию, были радикализованы именно через соцсети. На эти сообщества могут быть подписаны до 1 млн. участников, которые некритично читают все что туда скидывают. Устрашающая арифметика…
– Какая из категории людей в реабилитационной работе по-Вашему мнению являются проблемными с точки зрения навыков работы?
– Одним из проблемных групп являются наши граждане вернувшиеся в результате операции «Жусан» из Сирии, а также лидеры деструктивных течений. Сложность работы с ними состоит в том, что эта категория людей, о которых мы мало знаем, которые долгое время были вне нашей страны, и как происходила радикализация их сознания мы не знаем, это осложняет нашу работу. Необходимо проводить разные исследования среди этой категории осужденных, для того, чтобы выработать практические механизмы их реабилитации.
– Спасибо за содержательное интервью
Беседовал Серикбол Билялов
